Чарушин Е. И. – Верный Трой

Евгений Иванович Чарушин - Верный Трой (читать)

Евгений Чарушин

Верный Трой

Сговорились мы с приятелем побегать на лыжах. Зашел я за ним утром. Он в большом доме живет — на улице Пестеля. Вошел я во двор. А он увидел меня из окна и машет рукой с четвертого этажа:
- Жди, мол, сейчас выйду.
Вот я и жду на дворе, у двери.
Вдруг сверху кто-то как загремит по лестнице. Стук! Гром! Тра-та-та-та-та-та-та-та-та-та! Деревянное что-то стучит-трещит по ступенькам, как трещотка какая. "Неужели, — думаю, — это приятель мой с лыжами да с палками свалился, ступеньки пересчитывает?" Я поближе к двери подошел. Что же там по лестнице катится? Жду.

И вот смотрю: выезжает из дверей пятнистая собака — бульдог. Бульдог на колесиках. Туловище у него прибинтовано к игрушечному автомобильчику — грузовичок такой, "газик". А передними лапами бульдог по земле ступает — бежит и сам себя катит.
Морда курносая, морщинистая. Лапы толстые, широко расставленные. Выехал он из дверей, посмотрел сердито по сторонам. А тут рыжая кошка двор переходила. Как бросится за кошкой бульдог - только колёса подпрыгивают на камнях да ледяшках. Загнал кошку в подвальное окно, а сам ездит по двору и углы обнюхивает.
Тут я вытащил карандаш и записную книжку, уселся на ступеньке и давай его рисовать. Вышел мой приятель с лыжами, увидел, что я собаку рисую, и говорит:
- Рисуй его, рисуй, это не простой пес. Он из-за храбрости своей калекой стал.
- Как так? - спрашиваю.

Погладил мой приятель бульдога по складкам на загривке, конфету ему в зубы дал и говорит мне:
- Пойдем, я тебе по дороге всю историю расскажу. Замечательная история, ты прямо и не поверишь. Так вот, — сказал приятель, когда мы вышли за ворота, — слушай:
Зовут его Трой. По-нашему это значит — верный. И правильно его так назвали. Ушли мы как-то раз все на службу. У нас в квартире все служат: один учителем в школе, другой на почте телеграфистом, жены тоже служат, а дети учатся. Ну вот, ушли мы все, а Трой один остался — квартиру сторожить. Выследил какой-то вор-ворище, что пустая у нас осталась квартира, вывернул замок из двери и давай у нас хозяйничать.
У него с собой мешок был громадный. Хватает он все, что попало, и сует в мешок, хватает и сует. Ружье мое в мешок попало, сапоги новые, учительские часы, бинокль Цейса, валенки ребячьи. Штук шесть пиджаков, да френчей, да курток всяких он на себя натянул: в мешке уже места, видно, не было. А Трой лежит у печки, молчит — вор его не видит. Такая уж у Троя привычка: впустить он кого угодно впустит, а вот выпустить — так нет.

Ну вот, обобрал вор всех нас дочиста. Самое дорогое, самое лучшее взял. Уходить ему пора. Сунулся он к двери... А в дверях Трой стоит. Стоит и молчит. А морда у Троя — видал какая? А грудища-то! Стоит Трой, насупился, глаза кровью налились, и клык изо рта торчит. Вор так и прирос к полу. Попробуй, уйди!
А Трои ощерился, избочился и боком стал наступать. Тихонько подступает. Он всегда так врага запугивает — собаку ли, человека ли. Ворюга, видно, от страха совсем обалдел, метаться начал без толку, а Трой на спину ему прыгнул и все шесть пиджаков на нем разом прокусил. Ты знаешь, как бульдоги мертвой хваткой хватают? Глаза закроют, челюсти захлопнут, как на замок, да так и не разожмут зубов, хоть убей их тут.
Мечется вор, об стены спиной трется. Цветы в горшках, вазочки, книги с полок сбрасывает. Ничего не помогает. Висит на нем Трой, как гиря какая. Ну, догадался наконец вор, вывернулся он как-то из своих шести пиджаков и весь этот куль вместе с бульдогом раз за окно! Это с четвертого-то этажа!

Полетел бульдог головой вниз во двор. Хлоп! Жижа в стороны брызнула, картошка гнилая, головы селедочные, дрянь всякая. Угодил Трой со всеми нашими пиджаками прямо в помойную яму. До краев была завалена в этот день наша помойка. Ведь вот какое счастье! Если бы о камни он брякнулся — все бы косточки переломал и не пикнул бы. Сразу бы ему смерть. А тут, будто кто ему нарочно помойку подставил, все же помягче падать.

Вынырнул Трой из помойки, выкарабкался — будто целый совсем. И подумай только, успел он еще вора на лестнице перехватить. Опять в него вцепился, в ногу на этот раз. Тут сам вор себя выдал, заорал, завыл. Сбежались на вой жильцы со всех квартир, и с третьего, и с пятого, и с шестого этажа, со всей черной лестницы. А вор только кричит не своим голосом:
- Собаку держите. О-о-ой! Сам в милицию пойду. Оторвите только черта окаянного.

Легко сказать — оторвите. Два человека тянули бульдога, а он только хвостиком-обрубком помахивал и еще сильнее челюсти зажимал. Принесли жильцы из первого этажа кочергу, просунули Трою между зубов. Только таким манером и разжали ему челюсти. Вышел вор на улицу — бледный, всклокоченный. Трясется весь, за милиционера держится.
— Ну и собачка, — говорит.
— Ну и собачка!

Увели вора в милицию. Там он и рассказал, как дело было. Прихожу я вечером со службы. Вижу, в дверях замок выворочен. В квартире мешок с добром нашим валяется. А в уголке, на своем месте, Трой лежит. Весь грязный, вонючий. Позвал я Троя. А он и подойти не может. Ползет, повизгивает. У него задние ноги отнялись.

Ну, теперь вот мы всей квартирой по очереди его гулять выводим. Я ему колесики приспособил. Он сам скатывается на колесиках по лестнице, а назад взобраться уж не может. Надо приподнимать кому-нибудь автомобильчик сзади. Передними-то лапами Трой сам переступает. Так сейчас и живет пес на колесиках.

Чарушин Е. И. – Про зайчат

Евгений Иванович Чарушин - Про зайчат (читать)

Евгений Чарушин

Про зайчат

Однажды на даче ко мне прибежал Никита и кричит:

— Папа, отдай кроликов! Папа, отдай кроликов!

А я не понимаю, каких кроликов ему отдать. И отдавать я никого не собираюсь, и кроликов у меня нет.

— Да что ты, Никитушка, — говорю, — что с тобой?

А Никита прямо плачет: отдай да отдай ему кроликов.

Тут пришла мама и всё мне рассказала. Оказывается, деревенские ребята принесли с лугов двух зайчат: они их на сенокосе поймали. А Никита всё перепутал. Надо было сказать: «Возьми зайчат», а он говорит: «Отдай кроликов».

Взяли мы зайчат, стали они у нас жить.

Ну и славные были зайчата! Этакие мохнатые шарики! Уши врозь, глаза коричневые, большие. А лапки мягкие-мягкие — будто зайчата в валеночках ходят.

Захотели мы зайчат покормить. Дали им травы — не едят. Налили молока в блюдце — и молоко не пьют… Сыты, что ли?

А спустили их на пол — они шагу никому не дают ступить. Прямо наскакивают на ноги. Тычутся мордочками в сапоги и лижут их… Должно быть, ищут мать-зайчиху.

Видно, голодные, а есть не умеют. Сосунки ещё.

Тут в комнату пришёл Томка, наш пёс. Тоже захотел посмотреть на зайчат. Они, бедняжки, на Томку наскочили, лезут на него… Томка зарычал, огрызнулся и убежал.

Как же нам накормить зайчат? Ведь они, бедняги, умрут с голоду.

Думали мы, думали, и придумали, наконец. Пошли мы искать им кормилицу-кошку.

Кошка лежала на лавке у соседнего дома, кормила своих котят. Она такая пёстрая, расписная, даже нос у неё разноцветный.

Притащили мы кошку к зайчатам, она как зафыркает на них, как заворчит басом, чуть не воет. Да ну её!

Пошли мы другую кормилицу искать.

Видим, на завалинке лежит кошка, вся чёрная, с белой лапой. Мурлычет кошка, нежится на солнышке… А как взяли да подложили к ней зайчат, она сразу же все когти выпустила и ощетинилась. Тоже не годится в кормилицы! Отнесли мы её обратно.

Стали третью кошку искать.

Уж в самом конце деревни нашли. На вид такая хорошая, ласковая. Только эта ласковая-то чуть-чуть наших зайчат не съела. Как увидела их, вырвалась из рук да как бросится на зайчат, как на мышей.

Насилу мы её оттащили и за дверь выбросили.

Наверное, наши зайчата так и умерли бы с голоду, если бы, на наше счастье, не нашлась ещё одна кошка — четвёртая. Она сама к нам пришла. А пришла потому, что котят искала. У неё котята умерли, и она по всей деревне ходила и искала их… Рыженькая такая, худая; мы накормили её, напоили и уложили на подоконник и принесли к ней зайчат. Сперва одного зайчонка, потом и другого.

Сунулись к ней зайчата и сразу присосались, даже зачмокали — нашли молоко!

А кошка сначала задёргалась, забеспокоилась, а потом вылизывать их стала — и даже песенку замурлыкала.

Значит, всё в порядке.

Много дней кормила кошка зайчат.

Лежит с ними на подоконнике, а народ останавливается у окошка, смотрит:

— Вот так чудо, кошка зайцев кормит!

Потом зайчата подросли, научились сами есть траву и убежали в лес. Им там вольнее жить.

А кошка завела себе настоящих котят.

Чарушин Е. И. – Удивительный почтальон

Евгений Иванович Чарушин - Удивительный почтальон (читать)

Евгений Чарушин 
Удивительный почтальон

Мальчик Вася со своим папой поехал на дачу. А Васина мама осталась в городе: ей надо было ещё чего-то купить. Мама хотела приехать с покупками вечером.

Вот идёт поезд. Вася сидит в вагоне на скамейке рядом со своим папой и глядит в окно. А в окне бегут деревья, и заборы, и разные дома.

Напротив Васи на скамеечке тоже сидит мальчик, с часами на левой руке. Он везёт какую-то корзинку. Этот мальчик уже большой; ему, наверно, лет пятнадцать. Как поезд подъедет к станции, мальчик посмотрит на свои часы, запишет что-то карандашом в записной книжке, наклонится над своей корзиной, что-то вытащит из неё и выбежит из вагона. А потом снова придёт и сидит, в окно поглядывает.

Вася сидел-сидел, смотрел-смотрел на мальчика с корзиной, да вдруг как заплачет во весь голос! Он вспомнил, что свой велосипед дома забыл.

- Как же я без велосипеда-то? — плачет. — Я всю зиму думал, как по лесам на нём буду ездить.

- Ну-ну, не плачь, — сказал его папа. — Мама поедет и привезёт тебе велосипед.

- Да нет, не привезёт, — плачет Вася. — Она его не любит. Он скрипит...

- Ну, ты, паренёк, перестань, не плачь, — вдруг сказал мальчик с часами на руке. — Я тебе сейчас, устрою это дело. Я сам люблю ездить на велосипеде. Только он настоящий, двухколёсный. У вас есть дома телефон? — спрашивает он у Васиного папы.

- Есть, — отвечает папа. — Номер пять пятьдесят пять ноль шесть.

- Ну, так всё в порядке, — говорит мальчик. — Мы сейчас срочно отправим почтальона с письмом.

Он вытащил из кармана крохотную бумажную ленточку из тонкой папиросной бумажки и написал на ней: "Позвоните по телефону 5-55-06, передайте: "Маме надо взять на дачу Васин велосипед". Потом вложил это письмо в какую-то блестящую маленькую трубочку, открыл свою корзинку.

А там, в корзине, сидит голубь — длинноносый, сизый.

Вытащил мальчик голубя и привязал к его ноге трубочку с письмом.

- Вот мой почтальон, — говорит. — Готов к полёту. Смотри.

И только поезд остановился на станции, мальчик посмотрел на часы, отметил время в своей записной книжке и выпустил голубя в окно.

Голубь как взлетит прямо вверх — только его и видели!

- Я сегодня учу почтовых голубей, — говорит мальчик. — На каждой станции выпускаю по одному и записываю время. Голубь полетит прямо в город, на свою голубятню. А там уж его ждут. А на этом, последнем, увидят трубочку, прочтут письмо и позвонят к вам на квартиру. Только бы его по пути ястреб не поймал.

И верно: Вася приехал на дачу, ждет-пождет маму — и вечером мама приехала с велосипедом. Получили письмо. Значит, не словил голубя ястреб.

Чарушин Е. И. – Волчишко

Евгений Иванович Чарушин - Волчишко (читать)

Евгений Чарушин
Волчишко

Жил в лесу волчишко с матерью.
Вот как-то раз ушла мать на охоту.
А волчишку поймал человек, сунул его в мешок и принёс в город. Посреди комнаты мешок положил.
Долго не шевелился мешок. Потом забарахтался в нём волчишко и вылез. В одну сторону посмотрел — испугался: человек сидит, на него смотрит.
В другую сторону посмотрел — чёрный кот фыркает, пыжится, самого себя вдвое толще, еле стоит. А рядом пёс зубы скалит.
Совсем забоялся волчишко. Полез в мешок обратно, да не влезть — лежит пустой мешок на полу, как тряпка.

А кот пыжился, пыжился да как зашипит! Прыгнул на стол, блюдце свалил. Разбилось блюдце.
Пёс залаял.
Человек закричал громко: «Ха! Ха! Ха! Ха!»
Забился волчишко под кресло и там стал жить-дрожать.
Кресло посреди комнаты стоит.
Кот со спинки кресла вниз посматривает.
Пёс вокруг кресла бегает.
Человек в кресле сидит — дымит.
А волчишко еле жив под креслом.

Ночью человек уснул, и пёс уснул, и кот зажмурился.
Коты — они не спят, а только дремлют.
Вылез волчишко осмотреться.
Походил, походил, понюхал, а потом сел и завыл.
Пёс залаял.
Кот на стол прыгнул.
Человек на кровати сел. Замахал руками, закричал. А волчишко опять под кресло залез. Стал тихонечко там жить.
Утром ушёл человек. Молока налил в плошку. Стали кот с собакой молоко лакать.
Вылез из-под кресла волчишко, подполз к двери, а дверь- то открыта!
Из двери на лестницу, с лестницы на улицу, с улицы по мосту, с моста в огород, из огорода в поле.
А за полем стоит лес.
А в лесу мать-волчиха.
Обнюхались, обрадовались и дальше побежали по лесу.

А теперь волчишко вот каким стал волком.

Пришвин М. М. – Лада

Михаил Михайлович Пришвин - Лада

Михаил Пришвин
Лада

Три года тому назад был я в Завидове, в хозяйстве Военно-охотничьего общества. Егерь Николай Камолов предложил мне посмотреть у своего племянника в лесной сторожке его годовалую сучку, пойнтера Ладу.
Как раз в то время собачку себе я приискивал. Пошли мы наутро к племяннику. Осмотрел я Ладу: чуть-чуть она была мелковата, чуть-чуть нос для сучки был короток, а прут толстоват. Рубашка у неё вышла в мать, жёлто-пегого пойнтера, а чутьё и глаза — в отца, чёрного пойнтера. И так это было занятно смотреть: вся собака в общем светлая, даже просто белая с бледно-жёлтыми пятнами, а три точки на голове, глаза и чутьё, как угольки. Головка, в общем, была очаровательная, весёлая. Я взял хорошенькую собачку себе на колени, дунул ей в нос — она сморщилась, вроде как бы улыбнулась, я ещё раз дунул — она сделала попытку меня за нос схватить.
— Осторожней! — предупредил меня старый егерь Камолов.
И рассказал мне, что у его свата случай был: тоже вот так дунул на собаку, а она его за нос, и так человек на всю жизнь остался без носа!

Хозяин Лады очень обрадовался, что собака нам понравилась: он не понимал охоты и рад был продать ненужную собаку.
— Какие умные глаза! — обратил моё внимание Камолов.
— Умница! — подтвердил племянник. — Ты, дядя Николай, главное, хлещи её, хвощи как ни можно сильней, она всё поймёт.
Мы посмеялись с егерем этому совету, взяли Ладу и отправились в лес пробовать её поиск, чутьё. Конечно, мы действовали исключительно лаской, давали по кусочку сала за хорошую работу, за плохую — самое большее пальцем грозили. В один день умная собака поняла всю нашу премудрость, а чутьё, наверно, ей досталось от деда, Камбиза: чутьё небывалое!
Весело было возвращаться на хутор: не так-то легко ведь найти собаку такую прекрасную.
— Не Ладой бы её звать, а Находкой: настоящая находка! — повторял Камолов.

Итак, мы оба очень радостные приходим в сторожку.
— А где же Лада? — спросил нас удивлённо хозяин.
Глянули мы — и видим: действительно с нами нет Лады. Всё время шла с нами, а как вот к дому подошла, как провалилась сквозь землю. Звали, манили, ласково и грозно: нет и нет. Так вот и ушли с одним горем. А хозяину тоже не сладко. Так нехорошо вышло. Хотели хоть что-нибудь хозяину дать — нет, не берёт.
— Только собрались Находкой назвать, — сказал Камолов.
— Не иначе как леший увёл! — посмеялся на прощание племянник.

И только мы без хозяина прошли шагов двести по лесу, вдруг из кустика выходит Лада. Какая радость! Мы, конечно, назад, к хозяину. И только повернули, вдруг опять Лады нет, опять — как сквозь землю. Но в этот раз мы больше её не искали, мы, конечно, поняли: хозяин колотил её, а мы ласкали и охотились, вот она и пряталась, вот и всё… И как только мы повернули домой, Лада, конечно, из куста явилась. По пути домой мы много смеялись, вспоминая слова хозяина: «Хлещи, дядя Николай, хвощи как ни можно сильней, она всё поймёт!»
И поняла!