Даль Роальд – Чарли и Шоколадная фабрика
- ПРОЩАЙ, ВИОЛЕТТА!
— Эта жевательная резинка, — продолжал мистер Уонка, — мое самое новое, самое великое и самое поразительное изобретение. Так называемая питательная жевательная резинка. В этой маленькой невзрачной полоске жвачки заключается, как бы получше сказать, полный обед из трех блюд.
— Это еще что за чушь? — спросил один из отцов.
— Уважаемый сэр! — воскликнул мистер Уонка. — Когда эта жевательная резинка появится в магазинах, произойдет буквально революция в приготовлении пищи. С готовкой и возней на кухне будет покончено раз и навсегда! Не нужно будет покупать ни мяса, ни круп, ни каких-нибудь других продуктов! Отпадет надобность в ножах, ложках и вилках! Тарелки тоже будут ни к чему. А следовательно, не надо будет мыть посуду и вытирать со стола. Никаких забот! Маленькая полоска «Волшебной жевательной резинки Уонка» — и вам не нужен ни завтрак, ни обед, ни ужин! В частности, вот этот кусочек жвачки, сделанный на ваших глазах, заключает в себе томатный суп, жаркое и пирог с черникой. Но, в принципе, содержимое может быть и любым другим.
— Как это в ней заключается томатный суп, жаркое и пирог с черникой? — спросила Виолетта Борегард.
— Очень просто. Стоит начать ее жевать, как ваш организм полностью получит все, что я назвал. Причем, вы буквально почувствуете, как пища проходит по пищеводу в желудок, и испытаете ощущение полной сытости! Это просто потрясающе!
— Но это абсолютно невозможно! — заявила Верука Солт.
— Раз это жевательная резинка и ее можно жевать, то эта штука для меня! — воскликнула Виолетта Борегард, торопливо вынимая изо рта свою жвачку-рекордистку и прилепляя ее за ухо. — Мистер Уонка, дайте-ка мне вашу волшебную жвачку и посмотрим, как она работает.
— Прекрати, Виолетта! — вмешалась миссис Борегард. — Не стоит делать глупостей.
— Я хочу попробовать эту жвачку! — упрямо сказала Виолетта. — Что тут глупого?
— Я бы не советовал тебе пробовать ее именно сейчас, — мягко сказал мистер Уонка. — Видишь ли, она еще не совсем готова и есть кое-какие недоработки…
— Плевать! — заявила Виолетта и, прежде чем мистер Уонка успел ей помешать, протянула свою толстую ручку, выхватила из ящичка полоску жвачки и сунула ее в рот.
И тут же ее тренированные челюсти заработали, как жернова.
— Не надо! — воскликнул мистер Уонка.
— Невероятно! — закричала Виолетта. — Настоящий томатный суп! Горячий, жирный и ароматный! Я чувствую во рту его вкус!
— Остановись! — волновался мистер Уонка. — Жвачка еще не готова. Она может подействовать как-нибудь не так!
— Все в порядке! — заявила Виолетта. — Она действует прекрасно! Что за чудесный суп!
— Выплюнь ее! — сказал мистер Уонка.
— Вкус меняется! — закричала Виолетта, одновременно жуя и улыбаясь. — Пошло второе блюдо! Жаркое! Такое нежное и сочное! Боже, что за аромат! И жареная картошка тоже чудесная! Корочка так и хрустит, а масло такое вкусное!
— Ой, как интересно! — воскликнула миссис Борегард. — Виолетта, ты такая умница!
— Жуй-жуй, моя девочка, — проговорил мистер Борегард. — Жуй, не бойся. Сегодня великий день для семьи Борегардов. Наша малышка первая в мире жует питательную жевательную резинку!
Все остальные с любопытством наблюдали, как Виолетта Борегард жует эту невероятную жвачку, Чарли Баккет, словно зачарованный, не мог оторвать глаз от ее большого энергичного рта, а рядом с мальчиком застыл в изумлении дедушка Джо. И только мистер Уонка, в отчаянье заламывая руки, повторял:
— Нет, нет! Ее еще нельзя жевать! Она не готова! Выплюнь сейчас же!
— Черничный пирог с кремом! — закричала Виолетта. — Божественно! Изумительно! Самый настоящий, самый лучший в мире черничный пирог! Как будто я жую его большими кусками!
— Господи Боже мой! — вдруг завизжала миссис Борегард. — Девочка моя, что с твоим носом?
— Успокойся, мама! Не мешай мне! — ответила Виолетта.
— Он синеет! — надрывалась миссис Борегард. — Становится синим, как черника!
— Верно! — закричал мистер Борегард, — У тебя весь нос фиолетовый!
— Что ты хочешь сказать? — спросила Виолетта, не переставая жевать.
— А щеки! — завопила миссис Борегард, — Они тоже синеют! И подбородок! У тебя уже все лицо посинело!
— Выплюнь сейчас же эту жвачку! — приказал мистер Борегард.
— Господи, помилуй нас! — надрывалась миссис Борегард.
— Она уже вся синяя с ног до головы! Даже волосы и те посинели! Девочка моя, что с тобой! Виолетта моя, ты стала вся фиолетовая!
— Я предупреждал, что жвачка еще не готова, — вздохнул мистер Уонка, грустно качая головой.
— Ничего вы не предупреждали! — орала миссис Борегард. — Да вы только посмотрите на нее!
Впрочем, все и так не сводили глаз с Виолетты. И на это жуткое зрелище стоило посмотреть. Лицо, шея, руки, ноги — да собственно, все тело девочки — и даже огромная шапка ее курчавых волос переливались теперь всеми оттенками темно-синего и фиолетового цветов, словно черничный сок!
— У нас всегда что-то не ладилось, когда дело доходило до десерта, — вздохнул мистер Уонка. — А все этот черничный пирог. Но я доведу его до ума, вот увидите!
— Виолетта! — в ужасе закричала миссис Борегард. — Что с тобой? Ты раздуваешься!
— Меня тошнит, — проговорила Виолетта.
— Ты раздуваешься! — снова закричала миссис Борегард.
— Какое странное ощущение! — задыхаясь, пробормотала девочка.
— Еще бы! — сказал мистер Борегард.
— Господи! — верещала миссис Борегард. — Доченька моя, ты похожа на воздушный шар!
— Скорей, на огромную ягоду черники, — сказал мистер Уонка.
— Доктора! — закричал мистер Борегард.
— Проткните ее булавкой! — посоветовал кто-то из мужчин.
— Помогите же ей! — заламывала руки миссис Борегард.
Но помочь девочке было уже нельзя. Ее тело меняло очертания с такой скоростью, что меньше, чем через минуту, представляло собой огромный темно-синий шар — попросту говоря, гигантскую черничину — и о прежней Виолетте Борегард напоминали теперь только две пары крошечных ручек и ножек да маленькая головка, торчавшие с разных сторон из этой огромной ягоды.
— Вот так у нас всегда и получалось, — с очередным вздохом проговорил мистер Уонка. — Я двадцать раз ставил этот эксперимент на двадцати симпатимпасах, и каждый из них превращался в чернику. Самое обидное, что я до сих пор не могу понять почему.
— Я не хочу, чтобы моя дочь превратилась в чернику! — завопила миссис Борегард. — Сделайте так, чтобы она стала прежней!
Мистер Уонка щелкнул пальцами, и тут же рядом с ним появились десять симпатимпасов.
— Откатите мисс Борегард обратно в шлюпку, — приказал он им, — и немедленно доставьте ее в Соковыжимальный Цех.
— В Соковыжимальный Цех? — закричала миссис Борегард. — Что они собираются там с ней делать?
— Ее нужно сейчас же отжать, — сказал мистер Уонка. — Выжать из нее весь сок, а там посмотрим, что получится. Не стоит беспокоиться, дорогая миссис Борегард! Как бы то ни было, мы приведем в порядок вашу дочь! Честное слово, мне очень жаль, что так вышло…
Десять симпатимпасов, как бочку, покатили огромную ягоду по полу через весь Цех Изобретений к двери, выходящей на шоколадную реку, где ждала розовая шлюпка, и мистер и миссис Борегард поспешили за ними. Все остальные (и в том числе Чарли Баккет и дедушка Джо) молча смотрели им вслед.
— Ты слышишь, дедушка? — прошептал Чарли, — Симпатимпасы там в шлюпке что-то поют!
И действительно, снаружи раздавался стройный многоголосый хор. Слова были слышны вполне отчетливо:
— Не может быть сомненья даже,
Что в мире нет явленья гаже,
Чем юная особа та,
Что месяцами изо рта
Не вынимает жвачки (это
Сравниться может в мненье света
Лишь с ковырянием в носу,
Что губит девичью красу
Под корень). Нам известно точно:
Все, кто привержен сей порочной
Привычке, будут в некий срок
Наказаны за свой порок.
Как не пошла она во благо
Известной всем мадам Жеваго,
Что набивала жвачкой рот
Буквально сутки напролет.
Она жевала дома в ванной,
В гостях на вечеринке званой,
В такси и даже — стыд и срам! —
Входила с жвачкой в Божий храм.
А если у нее в заначке
Не оставалось больше жвачки,
Она жевала все, что под
Руку ей только попадет
(Причем с отменным аппетитом):
Куски линолеума, битум,
Чужое нижнее белье
(Но почему-то не свое),
Покрышки от автомашины
И нос любимого мужчины.
На протяженье многих лет
Тянулся этот жвачный бред,
Пока не завершился самой
Что ни на есть кровавой драмой:
Уже сгустилась ночи мгла,
Когда в постель свою легла
Мадам Жеваго. Для начала
Она немного почитала,
Жуя в кровати (даже там!),
Как заводной гиппопотам.
Потом, сжевав четыре пачки
И выплюнув остаток жвачки
На позолоченный поднос,
Она, уткнув в подушку нос
И отсчитав два-три десятка
Овец, уснула сладко-сладко.
Но что за чудо! Спит мадам,
А тренированным зубам
Ее не спится ни в какую —
Они молотят вхолостую!
Остановиться им невмочь.
Представьте лишь: глухая ночь,
И с жутким звуком плотоядным
В кромешном мраке непроглядном
Жует невидимая пасть:
«Хрясть-хрясть-хрясть-хрясть!
Хрясть-хрясть-хрясть-хрясть!»
И вдруг, застыв на миг короткий,
Огромная раскрылась глотка
И, лязгнув как стальная дверь,
Язык свой собственный на две
Перекусила половинки!..
Вот так из-за любви к резинке
Осталась навсегда немой
(Благодаря себе самой)
Мадам Жеваго и отныне
Была помещена родными
В приют для потерявших речь.
Вот почему предостеречь
Хотели б мы мисс Виолетту,
Чтоб не пришлось ей участь эту
Же разделить. Ведь, ей-же-ей,
Еще совсем не поздно ей
Решиться жизнь начать сначала!
Хотя надежд на это мало.
